Видения Иннокентия
Innocent Visions

Иннокентий отказывает саламандре во взаимности (11.2001)	Михаил и Анна Разуваевы: Mail Art (2000-2001)	Карл Хламкин: Монгольский шаман... (2002)
	The eye is the most autonomous of our organs. It is so because the objects of its attention are inevitably situated on the outside. Except in a mirror, the eye never sees itself. It is the last to shut down when the body is falling asleep. It stays open when the body is stricken with paralysis or dead.
Наталия Викулина: "В Болдераю!" (11.2001)	The eye keeps registering reality even when there is no apparent reason for doing this, and under all circumstances.	Письма Иннокентию (акция "Letters") (2000-2001)
	The question is: Why? And the answer is: Because the environment is hostile. Eyesight is the instrument of adjustment to a environment whitch remains hostile no matter how well you have adjusted to it. In short, the eye is looking for safety. That explains the eye's predilection for art, appetite for beauty as well as beauty's own existence.
Владимир Якушонок: "Иннокентий на краю земли" (24.10.2000)	For beauty is solace, since beauty is safe.	Владимир Якушонок: "Купание прекрасного меня" (16.04.2001)

Глаз - наиболее самостоятельный из наших органов. Причина в том, что объекты его внимания неизбежно размещены вовне. Кроме как в зеркале глаз себя никогда не видит. Он закрывается последним, когда тело засыпает. Он остается открыт, когда тело разбито параличом или мертво. Глаз продолжает следить за реальностью при любых обстоятельствах, даже когда в этом нет нужды. Спрашивается "почему?" - и ответ: потому, что окружение враждебно. Взгляд есть орудие приспособления к окружающей среде, которая остается враждебной, как бы хорошо к ней ни приспособиться. Короче, глаз ищет безопасности. Этим объясняется пристрастие глаза к искусству, тяга к красоте, как и само ее существование. Ибо красота утешает, поскольку она безопасна. Когда глазу не удается найти красоту (она же утешение), он приказывает телу ее создать, а если и это не выходит, приучается находить достоинства и в уродстве. В первом случае он полагается на человеческий гений; во втором обращается к запасам нашего смирения. Которого всегда больше, и поэтому, как всякое большинство, оно склонно диктовать законы.