Эвены
Восточные тунгусы, ламуты, эвены - три названия одного и того же народа. Самым точным является последнее. В нем заложено древнее самоназвание "эвын", "эвэн" или "эвэсэл", что значит, по одним данным, "спускающиеся с гор", по другим - "местный", "здешний" или "человек", "люди". Носители ольского говора, а также эвены Быстринского района на Камчатке называют себя "орочел" - "оленные" (от слова "орон" - олень). Оседлые эвены двух селений Ольского района - Армань и Ола - называют себя "мэнэ", "мэнэл", что буквально означает "живущие на одном месте". Существует еще одно самоназвание, распространенное лишь в Нижне-Колымском районе, где эвены называют себя "иилкан" - "настоящий", а слово "эвын" употребляют по отношению к представителям из горной, таежной местности. Численность эвенов (по переписи 1989 года) - 17 199 человек. В пределах Российской Федерации проживают 17 055 человек. 15 069 человек расселены на территории Восточной Сибири: 8668 человек проживают в Республике Саха (Якутия), в районах - Эвено-Бытантайском, Усть-Янском, Момском, Кобяйском, Томпонском, Бутунском, Верхоянском, Нижне-Колымском, Средне-Колымском, Верхне-Колымском, Аялайховском, Оймяконском, Абыйском; 2433 - в Магаданской области, в районах - Ольском, Северо-Эвенском, Средне-Канском; 1919 - в Хабаровском крае, в районах - Охотском, Верхне-Буреинском; 1336 - в Чукотском автономном округе; 713 - в Быстринском районе Камчатской области и в Корякском автономном округе. Таким образом, можно видеть широкий ареал расселения народа.
Эвены и эвенки, составляющие часть аборигенного населения Якутии, по языковой классификации входят в тунгусо-маньчжурскую группу алтайской языковой семьи. В дореволюционной литературе эвенов называли ламутами, а эвенков - тунгусами. Многие исследователи, преимущественно ранние, рассматривали тунгусов как пришельцев из южных районов - с территории Китая, Маньчжурии или из регионов Центральной Азии. Но большинство ученых связывает этногенез тунгусов с районами Байкала. Более полно и последовательно эта точка зрения разработана Г.М.Василевич. По данной концепции, основа древней пратунгусской культуры пеших охотников начала складываться в неолите в горно-таежных районах Южного Прибайкалья (Восточные Саяны, Верховья Енисея и Селенги). Тогда же и в эпоху медно-каменного века формируется комплекс элементов будущей тунгусской культуры: М-образный лук, широкие лыжи, горшки-дымокуры, литые бусы, круглые бляхи, нарезной орнамент из трех коротких параллельных линий, начало шаманства. В эпоху бронзы стабилизируется данный комплект и определился тунгусский составной костюм из пяти частей - натазника, ноговицы, унтов, распашного кафтана и нагрудника. Из южных районов Предбайкалья произошел первый крупный отход прототунгусов в Приамурье, где они дали основу предкам чжурчженей и маньчжур. По многим данным эти перемещения произошли в конце неолита. Расселению древних пеших тунгусоязычных охотников из Прибайкалья по сибирской тайге в первых веках н.э. дали толчок вышедшие к Байкалу скотоводы. Тогда же тунгусы появились и на территории Якутии. По этногенезу тунгусов существует также гипотеза, предложенная М.Г.Левиным и В.А.Туголуковым, по которой местом их формирования считается Северное Забайкалье и Приамурье, между средним течением Олекмы и верховьями Зеи и Учура. Отсюда, из горной местности, расположенной к северу от Верхнего Амура, в западных отрогах Саянского хребта, началось расселение древних тунгусов, предположительно в XII в. Основные их миграции имели в то время северное и северо-восточное направления - в Якутию и к Охотскому побережью. Возникновение оленеводства у тунгусов Верхнего Приамурья и Байкала относится к первой половине I тыс. н.э. В дальнейшем усиление монгольских племен и освоение ими бассейна Байкала, начавшиеся с Х в.н.э., явились вторым толчком, вызвавшим наиболее интенсивное освоение уже оленными тунгусами просторов Сибири: побережье Охотского моря, бассейны Лены и Енисея. В ходе этого процесса они частично вытеснили, а частично включили в свой состав палеоазиатов-аборигенов восточносибирской и среднесибирской тайги. На Вилюйско-Алданской низменности тунгусы ассимилировали местное население по языку близкое к юкагирам. Об этом говорит "хакающий" диалект эвенков данного региона. Дело в том, что звук "Х" отсутствует в чукотском языке, зато фонемы "Х" присутствуют в юкагирском. Нижнеленская группа дотунгусского населения несколько отличалась от среднеленской, но была близка к ней. В ходе ассимиляции тунгусов с юкагирами и отчасти коряками определилась новая тунгусоязычная народность - эвены. |
|
К приходу русских в XVII в. эвены являлись уже сформировавшимся этносом. Их территориальные группы были расселены к северу и северо-востоку от эвенков (Северо-Западное Верхоянье, бассейны Индигирки, Колымы, побережье Охотского моря). Жили и продолжали жить в близком соседстве с якутами, чукчами, коряками и юкагирами. Поэтому в хозяйстве и культуре эвенов много черт, роднящих их с этими народами, особенно с юкагирами.
Происхождение эвенов неразрывно связано с этногенезом эвенков. В бассейнах Колымы, Яны и Индигирки тунгусы вступали во взаимоотношения с юкагирскими племенами и восприняли многое из юкагирской культуры. Это в дальнейшем привело к формированию эвенов-ламутов. Продвижение эвенов на восток, в северную часть Охотского моря, относится ко второй половине XVIII в. А на Камчатку они попали только в 40-х гг. XIX в. Этноним "ламут", принятый в этнографической литературе до установления официального единого названия "эвен", восходит к русским документам XVII в., в которых этим термином обозначались территориальные группы народности, обитавшие по рекам Яне, Индигирке, Колыме. Корень этого термина происходит от слова "ламу", обозначавшее море, озеро. Русские данный этноним впервые восприняли от якутов. Эвенский язык, входящий в состав тунгусо-маньчжурских языков, подразделяется на две группы говоров - восточную и западную. В хозяйственной деятельности эвенов сочетались кочевое оленеводство, охота на мясного и пушного зверя, рыболовство. Среди кочевых охотско-колымских эвенов различалась группа хозяйств с большим радиусом кочевок, охватывавшая бассейны Колымы, Омолона, Индигирки. Другие группы хозяйств кочевали с малым радиусом кочевок, держась главным образом в бассейне Охотского моря, входившего в Якутскую область. Во время зимних кочевок охотились на пушного и мясного зверя. В старину на волка не охотились, т.к. он считался запретным животным. Оленогонных собак не держали. Рыболовство имело лишь подсобное значение. Так, в горных речках ловили хариуса и другую рыбу. Ее били острогой, ловили удой в проруби. У эвенов бытовали два типа жилищ: эвенкийский чум и чукотско-корякская яранга. Одежда этого народа по составу костюма и покрою была подобна эвенкийской. Вышивка располагалась по швам и краям одежды, чтобы "мешать" проникновению злых духов в одежду. Орнамент в одежде (у тунгусоязычных наблюдается преобладание в орнаменте геометрических узоров) обладал определенной сакральной силой, внушающей владельцу данной вещи чувство уверенности и неуязвимости, силу и мужество. В XVII-XVIII вв. эвены продолжали жить в условиях патриархально-родовых отношений. Они разделялись на экзогамные патрилинейные роды, которые часто были рассеяны на большом пространстве. Поэтому эти роды дробились, и поэтому части их дополнительно к родовому названию получали еще и порядковые номера. Уже по данным XVII в. можно констатировать у них далеко зашедшее разложение кровного рода и имущественную дифференциацию. В ее основе, как у любого кочевого скотоводческого народа, лежало владение оленями.
Существовал, как и у эвенков, обычай "нимат", коллективного распределения продуктов охоты и рыболовства. Так, охотник по возвращении с мясной охоты должен был отдавать свою добычу одному из соседей по стойбищу, который распределял ее между всеми семьями, оставляя охотнику лишь незначительную часть туши и шкуру. Особенно строго нимат соблюдался в случае добычи медведя, который у эвенов также считался священным животным. В XVII в. семья эвенов была патриархальной. Тем не менее в отношениях отмечалось независимое положение женщин в семье. Сыновья до раздела с отцом были в полной зависимости от него. Свадебная обрядность у эвенов в основном схожа с эвенкийской. За невесту уплачивали калым - тори. Его стоимость превосходила приданое в два-три раза. После уплаты калыма родители и другие родственники невесты привозили ее с приданым к родителям жениха. Невеста три раза объезжала по солнцу вокруг чума, а затем родители вручали ее жениху. После этого обряда невеста входила в чум, где уже был подвешен новый полог для молодых. Она вынимала свой котел и варила мясо убитого оленя. Приданое развешивали вне чума на обозрение. При рождении ребенка ему выделяли в стаде определенное количество оленей. Выходя замуж, девушка получала в приданое стадо, образовавшееся от размножения этих оленей. В религиозных представлениях эвенов существовал культ "хозяев" природы и стихий: тайги, огня, воды и т.д. Особое место занимало поклонение солнцу, которому приносили в жертву оленей. Зафиксирован также широко распространенный в Северной Азии культ медведя. Так, эвен, получивший в качестве нимата медведя, устраивал общественный праздник, на котором съедалось мясо медведя. Его кости хоронили на свайном помосте, складывая их в строго анатомическом порядке. Местами сохранялся древний обряд похорон черепа медведя путем укрепления его на вершине невысокой лиственницы. Костюм эвенского шамана отличается от эвенкийского и якутского меньшей сложностью, в частности, отсутствовали кованые железные изображения духов. А бубны сравнительно узкоободные, круглые, небольшого диаметра. Они стоят ближе к амурскому варианту шаманских бубнов. В XVII-XVIII вв. эвены одевали покойника в самое лучшее платье, сообразно времени года, укладывали в деревянную колоду и ставили ее на деревья или на столбы. Заколов несколько оленей, их кровью обагряли гроб и деревья. Чум умершего, его утварь и прочее оставляли под деревьями. И.А.Худяков писал, что индигирские ламуты (эвены) хоронили покойников головой на запад, ибо верили, что он "отправится на восток". Томпонские эвены, по материалам В.А.Туголукова, обряжали покойников в одежду, сшитую без узлов - "чтобы облегчить душе освобождение от тела, когда она начнет свое путешествие". Обычай удушения оленей у эвенов, как предполагают ученые, является наиболее древним тунгусским способом умерщвления жертвенных животных при похоронном обряде. В эвенском традиционном календаре каждый месяц начинался с новолуния. В дни солнцестояний, по их мнению, открывались двери в верхний мир. Земными "преддвериями" его служили две лиственницы, между которыми натягивалась веревка с пучками подшейных волос священного оленя. Во время проведения этого календарного обряда человек, вышедший за эти "небесные ворота", превращался как бы в "птицу-оленя", затем - в "птицу-стерха-оленя". Это и другие материалы свидетельствуют о развитом культе солнца, связанном с почитанием божественного оленя. В эвенском фольклоре большое значение придавали сказкам и былям-преданиям. Причем среди сказок особо выделяются сказки о животных и птицах, близкие по содержанию к сказкам эвенков. Некоторые части сказаний о героях-богатырях, например, речи героев, обычно поются. Среди былин особенно интересны былины о героях-женщинах, побеждающих в состязаниях мужчин. Вообще следует отметить, что при исполнении произведений эпического характера широко использовалась песенная передача былины и для каждого героя существовала своя, особая мелодия. В традиционном народном искусстве эвенов значительное место занимал хороводный танец "сээдьэ", имеющий религиозно-обрядовый характер. Такие коллективные танцы проводились весной и летом при ежегодных традиционных встречах. Они вселяли небольшим этногруппам эвенов чувство единения, коллективного разума, уверенность в преодолении невзгод, веру в добро. Музыкальная культура малочисленных северных народов имеет некоторые общие черты. Преобладает одноголосно-монодический склад с элементами бурдонного многоголосия. Распространена традиция индивидуального песнетворчества, в том числе в жанре личных именных песен-оберегов, имеющих три вида: детская (сочиненная матерью), взрослая (сложенная самостоятельно и с годами незначительно обновляемая) и предсмертная (подводящая итог жизни). Бытуют также личные наигрыши и танцы, песни необычных жанров - "мухоморные", "пьяные", "сонные" и др. Распространены обычаи импровизации песен и наигрышей по различным поводам (приветственные и гостевые песни, импровизируемые хозяином в честь гостя), "товарищества по песне" и дарения песни. Основные виды музыкального творчества: песни, песни-танцы (как правило, с чертами пантомимы), наигрыши, шаманские камлания, музыка дошаманских действ (празднеств-игрищ Оленя, Медведя и др.), сказок и эпоса. Музыкальные жанры группируются в циклы: календарно-трудовой, ритуально-культовый, танцевально-игровой, родо-семейно-бытовой, мифо-эпический и др. Главный музыкальный инструмент - бубен различных типов (символ музыки, проекция-модель жилища-шатра, Земли, Луны, Солнца, Вселенной, олицетворение мужского начала, а также волшебный посредник между людьми и духами; по поговорке оленеводов, есть "три священные вещи: олень, огниво и бубен"). Широко распространен варган-зубанка (т.н. зубной бубен - "женский" аналог бубна), ударные и шумовые инструменты ("пропеллеры"-жужжалки, металлические колокольчики, погремушки, трещотки), используются духовые и струнные (музыкальные луки, 1- и 2-струнные смычковые типа скрипки и альта). По этномузыкальной классификации музыка эвенов относится к т.н. лесотундровой группе. Музыку лесотундровиков-оленеводов отличает свободная вариантность и вариационность развития, сложная метроритмика, "разрастающиеся" лады (в процессе исполнения звукоряд постепенно расширяется), богатая орнаментика (микроинтервалика, необычные шумотембры - завывания, горлохрипение, покрики и др. типы звукоподражания), напевно-речевое интонирование. Объем напевов - от терции-кварты до квинты-октавы. Преобладает сольное импровизационное музицирование средней громкости, сравнительно независимое как от речевых, так и от танцевальных прообразов. В процессе исполнения громкость растет, метроритм активизируется, начальный тон повышается (с эпизодическим возвращением на исходную высоту). Вокальные тембры - приглушенно-шероховатые, инструменты - ударно-шумовые. Среди талантливых народных музыкантов-эвенов отмечена Л.Рехлясова, среди эвенских композиторов (главным образом мелодистов) - Э.Клепечин. Шаманство эвенов почти не изучено, и поэтому любые материалы, связанные с описанием шаманских обрядов эвенов, и в особенности тексты таких ритуалов, представляют значительный интерес для этнографов и лингвистов. Ниже представлены материалы по шаманству булунских эвенов (Якутия), записанные в 1928 г. финским ученым А.Сотавалта от студента отделения народов Севера ЛГУ Гаврила Никитина во время его пребывания в Финляндии. Среди них один текст камлания, обращенный к верховному божеству, называемому во всех описываемых образцах по-якутски Айыы (текст 6.1), три описания шаманских ритуалов, в том числе два ритуала, совершаемых женщиной-шаманкой (тексты 6.2-6.3), и один отрывок шаманского заклинания, обращенного к духам-хозяевам местностей (текст 6.5). Для собственно обрядовых текстов чрезвычайно характерно обращение к духам-хозяевам местностей - гор, рек, ручьев, в обращении к божеству Айыы содержится призыв к духу-покровителю охоты; из данных текстов явствует, что заметную роль в шаманской практике эвенов играли дух-хозяин жердей юрты и дух-хозяин бубна. Практически во всех текстах отразилось сложное устройство Вселенной, которая, по данным материалам, насчитывает шесть или девять сфер-ступеней. Это сообщение дает дополнительную ценность рассматриваемому источнику, так как обычно вселенная у эвенов делится на три сферы: средний мир - мир людей, верхний мир - мир верховного божества и нижний мир - мир мертвых. В процессе совершения ритуала шаман или шаманка поднимаются из среднего мира (он назван по-якутски Орто-Дойду) вверх, к божеству Айыы, или вниз, в мир злых духов, с целью извлечения оттуда души заболевшего человека (текст 6.4, описывающий ритуал лечения больного). Уникальным свидетельством для шаманской практики является описание своеобразного обмена - возвращения злого духа, вызвавшего болезнь, в нижний мир и возвращения души заболевшего человека в мир живых людей. Яркой особенностью ритуальных текстов являются слова-подражания крику различных птиц, а также возгласы, не имеющие непосредственного значения: хэруллу, хэруллу, хэруллу, дергэл-дергэл-дергэл (ср., впрочем, монг. dergel sara "полная луна") и т.п. Вероятнее всего, такие возгласы либо воспроизводят текст на языке, который не был понятен при заимствовании ритуала, либо, скорее всего, служат имитацией значимых словесных элементов обрядового текста, что наряду с использованием иноязычных элементов характерно для шаманских текстов всех народов Крайнего Северо-Востока. По опубликованным текстам нетрудно составить представление, что объем знаний о шаманской практике, в частности, о смысле ритуалов и устройстве мира, посещаемого шаманами, был довольно значительным и вполне соизмерим с объемом знаний лучших информаторов наших дней, представляющих наиболее старшее поколение. | ||
|
6. Примеры шаманских текстов 6.1. Айыы няйан Гилталли, гилталли, Айыыкан, айыыкан, Дергэл, дергэл, дергэл Хэруллу, хэруллу, хэруллу, май-майчакан бидэй, итчиндэй, итчиндэй, Комир-комир-комири, Дергэл, дергэл, дергэ-эл Майиндякан мухантан, Элэ бугла тэгэндэлдэ, Бурга(г)андял мухантан, Элэ бугла тэгэндэлдэ, Кадарандял мухантан, Элэ бугла тэгэндэлдэ, Айкал, айкал, айка-ал! Айкал, айкал, айка-ал! [Урудиндял мухантан, Элэ бугла тэгэндэлдэ] Биракчандял мухантан, Элэ бугла тэгэндэлдэ, Окатандял мухантан, Элэ бугла тэгэндэлдэ, Дергэл, дергэл, дергэ-эл Дергэл, дергэл, дергэ-эл [Гилталли айыыла ойчидяннап, ойчидяннап, Айыыкан хутэлтэн, Айыы икэн няйалда! Чорандялбу мухантан, Кан"галалда, кан"галалда, Унтундялбу мухантан, Кин"гэлэлдэ-л, кин"гэлэлдэ-л, Дергэл, дергэл, дергэ-эл Дергэл, дергэл, дергэ-эл, [Гилталли айыыякан], Айкал, айкал, айка-ал, Дергэл, дергэл, дергэ-эл, Уруй, уруй, уруй. 6.1. Камлание божеству Айыы
Светлое, светлое Айыы, айыы-божество, Дергэл, дергэл, дергэл Хэруллу, хэруллу, хэруллу, С удачей чтобы быть, Чтобы хоть иногда ее видеть, Комир-комир-комири, Дергэл, дергэл, дергэ-эл Дух-покровитель охоты, В эту местность спускайтесь, Дух-хозяин зарослей тополя, В эту местность спускайтесь, Дух хозяин скал, В эту местность спускайтесь, Айкал, айкал, айка-ал! Айкал, айкал, айка-ал! Дух-хозяин горных потоков, В эту местность спускайтесь, Дух-хозяин ручьев, В эту местность спускайтесь, Дух-хозяин рек, В эту местность спускайтесь, Дергэл, дергэл, дергэ-эл Дергэл, дергэл, дергэ-эл! К светлому айыы-божеству Мы поднимаемся, поднимаемся, Дети светлого айыы-божества, Гимн айыы-божеству пойте! Дух-хозяин жердей-чора Бейте, бейте! Дух-хозяин бубна, Гремите, гремите! Дергэл, дергэл, дергэ-эл Дергэл, дергэл, дергэ-эл, [Светлое айыы-божество], Айкал, айкал, айка-ал, Дергэл, дергэл, дергэ-эл, Уруй, уруй, уруй. 6.2. Хаман олбоктуй тэгэттин Анна атикан олбоктуй тэгэттин. Хаман дюллэ толлэ негрэн, тадук игрэн, хухки (хоксив) дептэн [дептэрэн]. Тадук тэгэттэн [тэгэттэрэн]: Иа-иа-иа-иа-иа. Тадук тэхимэн (тэтивэн) тэтур дер бэй. Тадук унтумэн бор [бордэн]. Тадук хаман арин"кай ипкэнни [ипкэн]: Иа-иа-иа-иа! Унтуму муханни игэлдэли, кин"гэлдэли! Кон"куннахак ква чоралбу мухалтан кон"куннан кан"каннан болдэ! Тэбэкчэмур колгалда! Гэ, эр бихни, колли! Кав, иккав, иккав, иккаккав! Коллиди койэли як ибга кэнели бихни! Коллиди оддан. Н"эннэм, н"эннэм, бирахаялда. Омэн арин"ка ин, эй, эрэ, эрэ, эхэ, эхэ э! Хаман илэ н"эннэй чолойонни. Ирэк катын ахи канайинникан н"энчэлэн няйанни, ирэк бэгэн бэй матайникан н"энчэлэн хэкэнэнни! Тадук айыыла ойчин. Дебэн"элкэн артаку муханни, ан"н"апникан боли! Нюн"н"он олокту ойчин, инин"и бэйван инин"икки н"энуддэм. Ие-ие-ие, хаман илэ н"энэнни? Эрэк иекэ, минду умили, минду, минду! Этэм бор айыыв хутван! Айкал, айкал, дергэл, дергэл! Тадук айыыдук мучун. Айкал, айкал! Нелтэн буган гэлэлкэн онни. Айкал, айкал, айкал! Хэй бав-а! Орто дойду аллахапчи илан томколкон буды хэбихэ-ухидив хиегилэнникэн, токтотолда! Айыы бэйэлтэн, он тэгэтчэх? Ибгат тэгэттэп, хину алачиддап. Яв-да эхэм иттэ. Бэкэчэн ибга. Як-та ачча. Айкал, айкал, дэргэл, дэргэл, кукук кустит, кукук кустит! Окатандял, кадарандял мухантан эртэки олда [эмнилдэ]!
6.2. Шаманка сидит в своем пологе Анна-старуха в пологе своем сидела. Шаманка сначала выходит на улицу, затем входит в юрту, горячий [уголь] съедает, потом садится [и говорит]: Иа-иа-иа-иа-иа! Потом ее одевают в одежду два человека. Потом дают ей ее бубен. После этого шаманка приказывает своему духу-арингка: Иа-иа-иа-иа! Дух-хозяин моего бубна, звени, греми! Духи-хозяева основания-чора [моей юрты], колотушку дайте! Табачку покурите! Эй, вот он, кури! Кав, иккав, иккав, иккаккав! Покурив, посмотри, что хорошее, что плохое!" Покурив, прекращает она. (Продолжает петь.) "Иду я, иду я. Один злой дух-арингка пришел, эй, эрэ, эрэ, эхэ, эхэ-э! Шаманка смотрит, где идти. Эта женщина, после того как он (дух) придет, выгнув спину назад, шаманит-поет, а человек-владыка, пришедший посмотреть на камлание, после того как он (дух) придет, танцует. Потом она поднимается к божеству-айыы. Еду имеющий дух-хозяин шаманского пути, открыв, дай! На шесть (в немецком переводе "на девять") ступеней поднимается она. (Говорит.) "Человека мира дневного в мир дневной веду я! Ие-ие-ие, шаманка, где ты идешь. Вот котел, мне (все вещи) собери, это мне, мне! Я не отдам сына моего божества! Айкал, айкал, дергэл, дергэл! Потом она возвращается от божества-айыы. Айкал, айкал! Солнечная страна просветлела. Айкал, айкал, айкал! Хэй, хороша погода! В Орто-дойду - среднем мире, пестрым, сплетенным из трех веревок из конского волоса арканом ... (меня) остановите! Люди божества-айыы, как вы живете? Мы хорошо живем, тебя ждем. Я ничего не вижу. Все хорошо, ничего нет. Айкал, айкал, дэргэл, дэргэл, кукук кустит, кукук кустит! Больших рек, больших скал духи-хозяева, сюда станьте (приходите)!
Элбэку муханни, элбэку муханни, [онки тикукэндикэх!]. Таллан куогахкачин, дер умталав хэтив, кэнчэв одиках! Киририк-киририк-киририк, трурук-трурук-трурук, ман"аяндя бидэкун, нандандяв аталлилда! Ырах муора ондиван эмулдэ! Кадар окат ондин-гу? Огудэ арин"ка хунадин чикэнни бидин-нюн? Кадар окат ондин, кав, кав. Аик, айкал, айкал, айкал, дергэл, дергэл, дергэл, гилталли айыыякан, илэ-тала неркэкэн, кукук кустит, кукук кустит, кукук кустит, кэк, кэк, кэк, киририк-киририк- киририк, трурук-трурук-трурук, чук чук чук, чугуйук чугуйук чугуйук, какак какакак какак, хиек хиек хиек!
6.3. Шаманка сидит в своем пологе "Дух-хозяин полога, дух-хозяин полога, [на спину упадешь!], У меня, как у пестрой гагары, два яйца [у шаманки две помощницы, которых она так называет], не сделай им зла! Киририк-киририк-киририк, трурук-трурук-трурук (подражания крику разных птиц), большой яловой важенкой мы станем, шкуру с нее снимите! Воды с дальнего моря принесите! Это ли вода скалистой реки? Злого духа верхнего мира дочери моча это, может быть? Это вода скалистой реки, кав, кав. Хорошо, айхал, айхал, дергэл, дергэл, дергэл, светлое божество айыы, там и тут мир (твой), кукук кустит, кукук кустит, кукук кустит, кэк, кэк, кэк, киририк-киририк-киририк, трурук-трурук-трурук, чук чук чук, чугуйук чугуйук чугуйук, какак какакак какак, хиек хиек хиек! (Подражание крику разных птиц.)
6.4. Хаман тэрилэн эрбэчин Хаман н"яски тикрэкэн, нада бигрэн огух. Тадук хаман хэпкэгэрэн эхничэ бэйдук арин"кав. Тарав арин"кав н"яхки н"энуврэн арин"ка этикэнду огух ойдун увканикан. Тадук тала ихриди, нэн"мэккэрэр. Хаман гонн"эн дюллэ: "Эр бэйэн"эн бут бэйэн"ур дептэй некрэн, тигэми элэ эмурэм". Тадук арин"ка улгимин: "Тавур хаман адит гон?" Тадук арин"ка гонни: "Адит". Тадук нян улгимин: "Ягай дептэй некэнни?" Арин"ка гонни: "Дебэмэлми дептэй некрив". Тадук хяттар. Хаман огилэ ойчиракан, нада бигрэн чукучан. Хаман эхничэ бэй хайаман хэпкэниди, огилэ н"энуврэн айыыла. Тала хэпкэмкэн"нэн, таракам арин"ка эхни баккаран. Таракам эхничэ бэй ай один. Тала гон"нэн эчин: "Нелтэн хутэн хайман хэпкэлдэ!" Тала хэпкэгэрэр, ибгат инникэн н"албан бодэлбан, бэилбэн иккэрэр (иткэтэр) ибга-гу, кэнели-гу гоникэн.
6.4. Некоторые действия шамана Когда шаман спускается (досл. - падает) вниз, ему нужен огус-бык. Тогда шаман вылавливает злого духа-арингка из заболевшего человека. Того злого духа вниз увозит человек, на быка-огус посадив верхом. Так туда добравшись, начинают спорить (состязаться). Сначала шаман говорит: "Этот человек нашего человека съесть хотел, поэтому я сюда его привез". Тогда злой дух спрашивает: "Это шаман правду сказал?" Злой дух отвечает: "Правду". Тот опять спрашивает: "Зачем ты его намеревался съесть?" Злой дух говорит: "Проголодавшись, намеревался съесть". Потом его стегают ветками. Когда шаман поднимается вверх, ему нужна птица. Шаман, поймав душу больного человека, привозит ее к божеству-айыы. После того как он ее поймает, злой дух больше не может ее найти. Тогда больной человек выздоровеет. Потом (шаман) говорит: "Душу сына солнца ловите!" Там ее ловят, хорошо смотря, руки его, ноги его, все части его тела смотрят, и говорят, хорош ли он, плох ли он.
6.5. Отрывок заклинания,
Анчигиндя муханни, Анчигиндя муханни, Кадарандя муханни, Кадарандя муханни, Марияндя, Марияндя, Элэ бугла, элэ бугла, Бичэ бими, бичэ бими, Хиняндян, хиняндян Ичумчи, ичумчи. Хозяин реки Анчигиндя, Хозяин реки Анчигиндя, Хозяин реки Кадарандя, Хозяин реки Кадарандя, Мария, Мария, В этой местности, в этой местности, Если бы, если бы Тень ее, тень ее Показалась, показалась бы. Источники:
1. Наталья Чербохова: "Эвены", справка. Составление и редакция: Д.С.
| ||
 | ||
|
Алексей Бурыкин
| ||
| |
|
|
|