УРОБОРОС-2. ТО ЛИ ТЕЛО | | |
||
| УРОБОРОС-2. ТО ЛИ ТЕЛО | EN | NL | IT | LV | |
||
|
||||
|
Thank you very much for presentation of your energetic work crossing various countries... By skimming your webpage, we were able to catch the philosophy of your project... Finally, please note that, according to the result of the evaluation, UNESCO would be able to offer moral and practical support to your project. Tereza Wagner,
Во-первых, хочу поздравить с удивительным проектом, куратором которого Вы являетесь. Если бы мне литературное слово было подвластно так, как философское, то я не долго думая написал бы о связях Иннока Марпля с касталийским движением, о приключениях белых видехинов (лишенных плоти) в микрокосмосе аханкар и т. д., но увы... Пламен Градинаров,
|
|
|
|
Зато на другой было много чего, в том числе отчет учредительной комиссии регионального общества греков Приазовья, употребляющих два основных языка, существенно отличающихся один от другого, — румейский и урумский, а также говор понтийских греков и диалект населенного пункта Великая Новоселка... — Иоасик! — раздался голосок из соседней комнаты. Иоас сделал вид, что ничего не расслышал, но его закопченная физиономия невольно расплылась от уха до уха. Впрочем, он тут же прогнал непрошенную улыбку и строго посмотрел на брусок металла, вишнево светящийся и уже начинающий принимать нужную форму. — Иоасик! — голосок прозвучал настойчивей. — Ну, чего тебе, вредное ты вещество? — пробурчал Иоас. — Расскажи чего-нибудь, — требовательно заявил голосок. — Я тебе уже все поперерассказывал, больше не знаю! — гордо ответил Иоас. — Ага, это ты хочешь, чтобы я тебя попросил! Ну так я же прошу!! — Отстань, сушь болотная! — Ну, Иоасик, не будь таким вредным! А то я не проснусь! — Ну ладно, знай мою доброту, октоцефал ты этакий... — Иоас на секунду задумался, затем уверенно продолжил: — Значит, так: едет однажды один коммивояжер по своим делам, а навстречу ему — риттер... — Ой, а кто это? — поинтересовался голосок. — Ну, это, в общем, то же самое, что кавалер. — Так почему же ты так прямо и не говоришь? — Да потому, что рассказывать надлежит так и только так, как рассказывали мне, не меняя ни единого слова! — А это почему? — По кочану! Потому что и так... Прапрадед рассказывал прадеду, прадед — деду, дед — отцу, тот — мне, а я... — Иоас запнулся, — ...ну вот. Ошибки, искажения, придумки, хоть бы и невольные, хочешь не хочешь, все равно накапливаются. Так если еще и нарочно переделывать — от канона мокрое место останется!! — И что тогда будет? — Пиво будет, холодное! — разозлился Иоас. — Ты слушать будешь или вопросами меня донимать?! — Все, все, все! Слушаю, слушаю! Не сердись, Иоасик, пожалуйста! Только скажи еще: и что, все всегда говорили «риттер»? Иоас хмыкнул и почесал обгорелый остаток левого уса: — Ну... иногда еще говорили типа «боярский сын» или «ронин»... — Ух, клево! Но все равно «кавалер» лучше всего! И красивее, и понятней. Иоасик, а можно, мне ты будешь рассказывать со словом «кавалер»? А? Ну пожалуйста!! — Ну... ладно... — неожиданно для себя согласился Иоас. — Но тогда уж и не «коммивояжер», а «продавец»! — Идет! — И все, чтоб больше не перебивать! Схвачено? Да, так едет, значит, продавец, а навстречу ему — кавалер. А кавалер-то, сам понимаешь, при всех делах, в золоте и парче, а конь под ним... — Ой, а что это — «конь»? — Тьфу ты! Ну, грифон такой бескрылый! — А... а как же он движется, если бескрылый? — Силой мускулов и собственного духа, — несколько туманно пояснил Иоас. — Ну ты даешь! — восхитился голосок. — Ну классно придумываешь! — Я ничего не придумываю, а рассказываю по правде, как оно было! Ты слушать будешь или что?! — Ну все, все, молчу! — Значит, конь под ним — королю впору, а за ним — пажи да ружьеносцы, свитка то бишь... В общем, зыркнул продавец на это дело, да и говорит себе под нос: «Эх, ну и житуха же у этих риттеров... то бишь кавалеров!» А рит... кавалер возьми и услышь! Поворотил он коня, подъехал к продавцу и говорит ему в присутствии всей свитки: «Почтеннейший, не хочешь ли быть моим гостем? Я именно направляюсь и путь держу в мой родовой замок, он как раз неподалеку, и прошу тебя составить мне компанию!» Иоас перевел дух: — Ну, само собой, ежели кавалер в гости приглашает, то отказываться не приходится — и непочтительно, и неумно, и небезопасно даже. Поехал продавец с кавалером бок-о-бок, приятно беседуя, как равный с равным. А вскоре и замок действительно показался, завидели их с башни, ворота распахнули, обслуживающий персонал навстречу высыпал, спешиться помогли, коней в стойло повели, а кавалера с гостем — в пиршественную залу. Ну а уж там, ясно-понятно, столы ломятся, водяры хоть залейся, хавка такая, какой продавец и не нюхивал. Посадили его на почетное место... — А это какое? — ожил голосок. — Высокое, — пояснил Иоас. — Оттуда лучше видать, где самая-самая вкуснятина... да, значит, на почетное место насупротив самого кавалера с супругой; и вот берляют они этак в свое удовольствие... только вот замечает вдруг продавец странную такую хреновину: они с кавалером пьют из золотых чаш, а кавалерова супруга — из человечьего черепа. Ну, то есть он-то оправлен в серебро, чтобы типа не протекал, но — в натуре череп! Тут уж продавец заробел и, прямо сказать, струхнул, чего только ни передумал, а опосля десерту решился — подвалил к кавалеру и спрашивает потихоньку, пошто, мол, у его уважаемой миледи такой кубок странноватый... «А, это, — ответствует кавалер преспокойно, — да, видишь ли, это такая давнишняя неприятная история. Жил тут по соседству один недостойный кавалер, каковой однажды, моим долгим отсутствием воспользовавшись, соблазнил мою жену. Уж прости, не знаю, как принято поступать в таких случаях у людей вашего сословия, а у нас, риттеров...» — Кавалеров! — «...у нас, риттеров и кавалеров, разговор недолог: вызвал я этого брандахлыста на честное благородное единоборство и убил как собаку. Иначе и быть не могло — Лорд правду видит. Что до жены, то ее я простил. Нам, рит... кавалерам не подобает быть чрезмерно строгими к женским слабостям. Но дабы впредь она так не поступала, распорядился я сделать из черепа убитого кубок и повелел ей пить из оного всегда — дабы не забывала, что была неправа!» Продавец, услыхав такую залепуху, вовсе увял. А кавалер как ни в чем не бывало продолжает: «Но я вижу по твоему бледному обличью и подрагивающим рукам, что грубо пренебрег обязанностями хозяина, утомив тебя этими семейными историйками, в то время как ты нуждаешься в отдыхе. Позволь же мне лично сопроводить тебя в гостевую комнату». И ведет он его, освещая путь канделябром... — Чем-чем? — Чем надо! Ведет, значит, и приводит в специальную комнату. Там, в натуре, кровать под балдахином и все дела... только запашок стоит странноватый... желает типа спокойного сна, делает ручкой и выходит, заперев за собою дверь, но оставив канделябр, уже затухающий. И в неверном свете оного видит продавец: здравствуй, ужас! — на стене висят два трупа, уже почти что разложившиеся, скорей даже костяки с остатками плоти... © Ulrike Ottinger installation. — Мяса, елы-палы!! Ты будешь слушать или перебивать будешь?! В общем, продавец чуть было совсем не поехал со страху. Ткнулся в дверь — а дверь-то на запоре!! Поорал-поорал — нулевой результат! Ну, забился он тогда в угол и всю ночь продрожал дрожмя, а утром является кавалер, выводит гостя, за ночь поседевшего, на свет Лордов и заявляет, слегка усмехаясь: «Тебя, надо полагать, интересует, в компании чьих бренных остатков довелось тебе ночь провести под моим кровом? Изволь, поясню: у того недостойного кавалера остались сыновья, вознамерившиеся, войдя в зрелый возраст, мне отмстить за отца и с таковою целью убившие моих двух племянников. Ввиду же того, что сии трусливые скоты под различными предлогами уклоняются от поединка, а у меня есть и иные дела, окромя как все кинуть и за ними гоняться... короче молвить, дабы не позабыть о долге мести, повелел я тела убитых не хоронить, а к стене спальни приколошматить... но ты, я вижу, уже очень торопишься в путь, не так ли?» Продавец, тряся головой, белькочет что-то вовсе невразумительное; кавалер провожает его до ворот, самолично подсаживает в седло, тем самым как бы величайшую честь оказывая, и говорит на прощание: «Ты тут давеча позавидовал нашей кавалерской жизни. Сегодня, полагаю, ты уже несколько иного мнения, а? Ступай же, да будет Лорд с тобой, и впредь никому никогда нипочем не завидуй!» Иоас перевел дыхание, высморкался в кусок ветоши и, глянув еще раз на металл, уже почти принявший форму двухлезвийного меча, вышел в соседнюю комнату. Там никого и ничего совершенно не было, зато в наружную дверь кто-то давно и упорно колотился. Иоас сплюнул и отодвинул засов. В дверь ввалился монашек аскетического вида и с порога возопил: — Иоас, известный также под именами Инь, Инка, Иннокентий и так далее, и тому подобное, матерь-церковь делает тебе самое-самое предпоследнее предупреждение! Иоас, хмыкнув, не удостоил монашка ответом, зато голосок снова ожил: — Ой, а что это за полудурок, а, Иоасик? — Чревовещание?! — вскинулся монашек. — Да за одно это тебя!.. Иоас опять проигнорировал собеседника, зато голосок набрал силу: — Ну, точно ж чокнутый! Иоас, а давай его съедим, ладно? — Притихни, Ванька! — устало сказал Иоас. — Сколько я, по-твоему, еще вас держать могу? Жестом бретера он выдернул из заспинного чехла обшарпанную, далеко не гварнериеву скрипку, одновременно достав из-за голенища коротенький смычок, и несколько секунд держал их именно так, как опытный бликующий бретер держит рапиру и дагу, приглашая противника взглянуть на его стойку и убедиться, с кем невезучий противник вознамерился иметь дело. Затем бросил скрипку к плечу и взмахнул смычком. С первыми же звуками монашек превратился в кучу трухи, как и Вент, и Торквемада, и подавляющее большинство симулякров города. Мистер Пан, потерявший уже обе перчатки, и поспешавший с торгов ньюфаундленд, будучи демонами второго рода с гораздо более сложным уровнем перцепции, лишь застыли в нелепых позах, вращая глазами-плошками. И только тоненький голосок возвратился в далекое тело, просыпающееся ото сна и не помнящее сей сон совершенно.
| |
|
||||||
|
|
|||||
