ИДЕЯ

ТЕКСТЫ

ДРАМА

АКЦИИ

МУЗЫКА

ПЕСНИ

ВИДЕНИЯ

АВТОРЫ

ДРУЗЬЯ

КОНТАКТ

ДЕПОЗИТАРИЙ

МЕТАРЕАЛИСТЫ
И ДРУГИЕ

Все равно вся культура (наверное, это легко понять) проистекает из шаманизма. Сначала в племенах для выживания существовали шаманы, которые, ухая на барабанах, входили в особое состояние — каким-то образом они это нащупали, наверное, сверху пришло. Происходило выплясывание животного силы, выплясывание духа-хранителя пациента (больного), нахождение и доставка его для излечения. Шаман выполнял много социальных функций и принимал активное участие в жизни племени. То, что мы сейчас слушаем, видим и воспроизводим сами — это как бы вторичный продукт... Отражение нашего культурного восприятия через полностью засоренный эфир нашего, как бы это сказать, астрального сознания, что ли, если позволите мне так выразиться.

Валерий Шепперт

POPOLZNOWENJE НА ВНУТРЕННИЙ АМСТЕРДАМ

Шепперту теперь за сорок. В середине 80-х он основал в Риге своего рода «внутренний Амстердам», назвав его Popolznowenje. Это была большая, свободных форм арт-группа, играющая затягивающую перформанизированную музыку. Валерий Шепперт был там несомненным идеологом.

В 1991 году Popolznowenje съездило потусоваться в Нидерланды, по определению — самую андерграундную страну мира. Группа вернулась, а Шепперта — затянуло. И вот теперь он (вместе с голландскими и швейцарскими друзьями) впервые навестил родной город.

Слегка прибившись латвийскими реалиями, Шепперт все одно без дела не сидел — устраивал перформанс в Bimini, ночное бдение в Саулкрасты (с костром и камланиями) и т. п. Как говаривал уважаемый им Гурджиев, «чем хуже условия жизни, тем лучше результаты труда».

Первое время в Амстердаме вы жили в сквоте?
Моей жене сквоты не нравились, и мы съехали на квартиру. А до этого — да, жили. В знаменитом «Сило», например. (Silo по-голландски — «элеватор». Мрачный памятник промышленной архитектуры на берегу одного из главных каналов Амстердама. — Д. С.)

Движение сквоттеров, кстати говоря, затухает — не без помощи полиции. Находится хозяин дома, как у вас, и сквоттеров выживают. Кажется, даже без предоставления жилплощади.

Для новичков есть проблема посущественней — я имею в виду т. н. культурный шок. Меняются пища, климат, влажность воздуха, плотность земли... Гашиши очень крепкие, шайба едет просто. И вы теряете чувство реальности. Если вы к нам приедете и неудачный трип ЛСД возьмете — вам тоже мало не покажется. Так что пока вы чувствуете, что еще не очень крепко стоите на ногах, лучше воздержитесь от какого-либо рода трипов.

Ну, я не об этом. Главное — чтобы каждый занимался своим делом и помнил, что все мы едины. Все мы едины перед этой землей, какие бы костюмы мы ни носили и какие убеждения ни исповедовали.

Главное понять — курение, поглощение грибов или кушание трипов ЛСД ни в коем случае не должно стать самоцелью. Что бы вы ни предпринимали, нужно контролировать обе реальности. И если вы употребляете психотропные вещества для балдежа, это однозначно ведет к деградации.

Что вам помогло войти в Амстердам?
Я думаю, правильная работа над собой. Зная, что я нахожусь не в том состоянии, я искал себя. В частности обратился к «четвертому пути», но это не значит, что я следую ритуалу, я не большой поклонник гурджиевских школ. Конечно, книга Успенского «В поисках чудесного» многим переворачивала жизнь. Успенский интерпретировал гений Гурджиева в такой очень нормальной форме, которую легко воспринять начинающим ищущим, назовем их так. Книга очень информативна, полезна и убедительна — взглядом на вещи, на человека, на законы космоса. Не скажу, что она меня перевернула, скорее организовала те осколки знания, которые во мне были. Я стал лучше видеть. Ведь когда дома бардак, вы не сможете найти нужную вещь. А когда все прибрано... Но и здесь нельзя ни к чему привязываться — иначе так и будешь только прибирать.

В ваших экспериментах на сцене чувствуется уверенная режиссура.
Структура есть, безусловно. Все должно быть зрелищно и ритмично. Людям нужна структура. Я приветствую то, как сейчас молодежь упрощает функцию восприятия этого вот звукового кайфа, транса. Техно — это тот же шаманизм, толчок. Если есть ритм, он толкает в точку, толкает, толкает и получается некая ритмическая медитация, возникает состояние, когда человек может нечто понять.

Что значит Амстердам для Голландии?
А это не Голландия. Это государство в государстве, отдельная страна. Амстердам специален. Болотистый, как и Петербург, но не такой чернушный. Я соприкасался с петербургским андерграундом — там много нездоровой чернухи, радиация у них какая-то нездоровая... Я имею в виду события в нижнем слое культуры, в underworld, скажем. Так обычно определяют подземный мир, место, куда приходят шаманы.

В Голландии, знаете, нет природы. Территория примерно в 2,5 раза больше чем Латвия, и на ней живут 16 миллионов человек. Все рвутся туда, едут со всего мира. При том что погода жутчайшая и все от нее страдают. Там спокойно уживаются 136 национальностей, и привкус национализма напрочь отсутствует (исключая проблемы с арабским населением, как и везде в Европе).

Вы получили голландское гражданство?
Амстердамское уже получил, голландское еще нет. Я жил нелегально до тех пор, пока это было возможно, но дочке нужно получить образование... Я и вырвал этот вид на жительство, проскочив в полузахлопнувшуюся дверь. Можно и без вида прожить, но будет трудно. Конечно, в Голландии полная социальная защищенность, оттого люди там и размякли.

Депрессия — вообще национальная черта голландцев. Но — неагрессивная депрессия, такое доброе самоглодание. Неприткнутость. Дискоммуникабельность. По той же причине, что у всех у нас, городских жителей — отрыв от земли. Мы нездоровы, мы погрязли в каком-то абсурде — эти провода, асфальтированные дороги, эти отношения, эти тексты... Вообще я не вижу смысла жить в городе, если только не исполняешь какую-то определенную функцию.

Как вы для себя определяете то, чем занимаетесь? Искусство, путь к знанию, жизнь?
Для меня с некоторых пор пропали какие-либо амбиции по поводу моего артистизма, музыкальности и так далее. Popolznowenje — это всегда был некий прорыв, поиск, эксперимент с собственным сознанием. И как бы выражением этого через работу. Жизнь обретает смысл, когда я куда-то двигаюсь. В противном случае меня просто размазывает. Когда ты каждый день ходишь мимо одной и той же облезлой стены, ты становишься вроде кролика в загоне.

Тем не менее вы не отказываетесь от социальной стороны жизни?
Я, между прочим, работаю завхозом в школе, зарабатываю свой хлеб метлой, молотком и копировальной машиной. Но я понимаю, что ни к чему нельзя привязываться, в противном случае люди начнут тебя потихоньку прибирать. Только если все подчинено внутренней дисциплине, у тебя есть шанс видеть дальше. Но для этого требуется приложить усилия. Может быть, как говорят китайцы, «умереть при жизни». Чтобы сердце наше было как пепел.

Я называю это «неучастием». Быть внутри этого, помогать, но не участвовать. Потому что иначе это приведет в общий поток бессмыслицы. Наше дело — выживать, а не реагировать на всякое г...о. Иначе оно нас изнутри разорвет. Мы привыкли впускать в себя все подряд — хмуримся, дрожим, бесимся — мы элементарно теряем жизненную энергию и укорачиваем себе жизнь. Смейтесь над абсурдом — потому что он смешон. Хлыст не бьет по улыбающемуся лицу.

Текст: Дмитрий Сумароков (публикация в газетном варианте — «Час», август 1998 г.).
Фотографии: Александр Федяев (увеличиваются).

Грейс де ла Луна: разговор длиной в одну сигаретку