| Некий бедненький монашек Иннокентий из даугавгривских цистерцианцев — итальянскому поэту Алигьери: Милый Дант! Верно ли, что все женщины в душе стервозны? В этом ли их тайна? Именно ли которую ни в коем случае прощать нельзя? Поэт Алигьери — монашку Иннокентию из Даугавгривы: О, женская душа! Набросок тайной мысли,
начертанный в раздумьях Всемогущим
на бесконечном плане Бытия
огрызком уголька Его Любви.
P. S. По рассеянности автограф оказался сделан на оборотной стороне листа, на котором Дант до прихода почты поймал более удачную рифму. Вот она:
Девки голые тайком
рисовали угольком. |
 | | |
Qualche monaco poverello Innocente, dell' ordine cisterziano di Daugavgriva — al poeta italiano Alighieri: Caro Dante! E' giusto che tutte le donne nell'anima sono mucche? E' in questo il mistero? Persino quelle che in nessun caso si possono scusare? Il poeta Alighieri — al monaco Innocente di Daugavgriva: O anima di donna! Uno spruzzo di pensiero misterioso,
in contemplazione dell' Onnipotente,
degli infiniti piani dell'esistenza,
rimasto dal carbone del Suo Amore.
P. S. La firma si trovava sull'altra faccia del foglio, su cui Dante ha pensato questa rima:
Nude ragazze misteriosamente
disegnavano con un pezzo di carbone ardente |
POST SCRIPTUM. L'ESTETICA NOVA DEL RINASCIMENTO
